Судью Царевич винтить начали. Ту самую, которая Ефремова взять под варту отказалась. А год назад с майдановскими делами основательно замаралась. Ну, с Ефремовым — то понятно: ручку ей позолотили, и вуаля — дорогой товарищ, вы свободны. Но, простите, в каком месте у тетки остались мозги? Ведь Ефремова ей дали чисто для того, чтобы она хоть как-то себя реабилитировала за прошлые грешки, можно же было бы догадаться! Ан нет, рефлекс сработал: дают на лапу — значит, бери и “решай вопрос”. И вот вам результат: обыск в кабинете, вызов в прокуратуру, уголовное дело... И, глядя в ледяные глаза служителей ГПУ, судья Царевич теперь горестно шепчет: «– Что ж это такое? Ведь я машинально...»

Тут, кстати, вспомнился Довлатов, насчет жаворонка (см. «Соло на ундервуде»). Ведь жаворонок поет не оттого, что ему хочется петь. Он поет потому, что что так устроено его горло. Вот и судья берет не потому, что ему хочется брать. Просто так устроен его организм, он не может не брать. Это функция его организма.

Короче, все эти организмы надо лечить. Удалять, так сказать, избыточную функциональность. И, если терапия не помогает — удалять хирургическим путем. Только так.